Kozlov

Я терялся в едком, но здоровом зное, который как летнее марево обвивал Гейз. Хочу на минуту продлить эту сцену со всеми ее мелочами и роковыми подробностями. Действительно, несмотря на небольшую разницу в возрасте, сходство было поразительным. Все это крайне интересно, и я допускаю, что вы уже видите, как у меня пенится рот перед припадком -, но нет, ничего пенится, я просто пускаю разноцветные блошки счастливых мыслей в соответствующую чашечку.

Мог ли я в поисках сна лишить самого себя одной такой ночи? Разумеется, нет! Слишком была каждая из этих слив, каждый микроскопический планетарий с его живой россыпью звезд. Тут вопрос приспособления хрусталика, вопрос некоторого расстояния, которое внутренний глаз с приятным волнением превозмогает, и вопрос некоторого контраста, который разум постигает с судорогой порочной услады. Что же касается домашнего стола, то мы без слов отставили pot-au-feu и питались главным образом в узком ресторанчике с одним длинным столом на rue Bonaparte, где общая скатерть была в винных пятнах и преобладал иностранный говор.

Больше скажу: и Лолиты оказалось никакой, если я полюбил в одно далекое лето одну изначальную девочку.

Я тогда же пробовал отыскать в антропологическом журнале результаты этих испытаний, но, по-видимому, они лолита набоков критика были лолита набоков википедия опубликованы. Было нелегко отвлечь внимание девочки, пока я пристраивался нужным образом. Не в этом суть дела, — возразила логичная, хоть и обреченная голубка. Маленькой Вирджинии стукнуло четырнадцать, когда ею овладел Эдгар. Я старался наказать Шарлотту молчанием -, лолита набоков рецензия но она как ни в чем бывало продолжала щебетать или брала молчальника за подбородок. Вот Виргилий, который цитирую поэта в тоне пел одном, хотя по всей вероятности предпочитал мальчика.

Дверь в глубине комнаты отворилась, и двое мужчин, выйдя из кухни, где они обедали, присоединились к спору. Суставами пальцев моя правая рука прилегала к синим ковбойским штанам девчонки. Да глупости, сказала она, поперхнувшись смехом, я говорю о том писателе, который на папиросных рекламах. Ах, как она ненавидела дочь! Особенно злостным мне казалось то, что она совершенно зря, но с громадным прилежанием, ответила на дурацкие вопросы в имевшейся у нее книге Знай своего ребенка, изданной в Чикаго.